Ведущий рубрики

Владимир Новиков

Советский и российский актер и литератор, народный артист России, лауреат Государственной премии, премии Ленинского комсомола, национальной литературной премии «Золотое Перо Руси».

Старик

Он шаркает походкою смешною
В сберкассу, к магазину и домой.
Так вышло невзначай, само собою,
Он пережил свой век уже земной.

Знакомых нет лет пять, а, может, боле.
Они сошли со своего пути.
И, как будильник, будят утром боли.
Подъем. Но только некуда идти.

Теперь воспоминания не в моде.
Но памяти включился «задний ход».
Он снова видит будни на заводе
И лозунг: «К коммунизму все вперед!»

Как план отгрохал, — ну-ка, перебей-ка!
В газете фото и бравурный стих.
Как пенсию, — несчастную копейку, —
Ему подали от щедрот своих.

Он в супермаркет медленно заходит,
И среди изобилия бредет.
Как будто стало лучше жить народу.
Да только где в России тот народ?

К дождю, наверно, сильно ноги ноют.
Шаги сегодня очень нелегки.
И ясно слышно голос за спиною:
«Как надоели эти старики».

Обидно, но не очень. Так, местами.
А в целом – все успело прогореть.
Ведь эти тоже будут стариками.
Ведь это не бывает не стареть.

Придет домой и дозвонится сыну.
Как внуки? Не болеет ли жена?
И с пенсии отложит половину
Для дочки. Ведь она опять одна.

Мне бы хотелось поговорить о человеке, который оказал огромное влияние на мое мировоззрение, на мое понимание жизни, на мое видение нашего общего долга перед нашей историей. О Василии Макаровиче Шукшине.

Так получилось, что, когда я поступил во ВГИК и стал учиться в мастерской Сергея Бондарчука, то в общежитии мне выделили комнату, в которой в свое время жил Василий Шукшин. Он несколько раз по старой памяти приходил «проведать» свое бывшее жилище, посмотреть, кто теперь его занимает. Причем последние несколько раз он приходил в компании с Георгием Бурковым. Они тогда вместе снимались в выдающемся фильме Сергея Бондарчука «Они сражались за Родину», в котором Василию Макаровичу было суждено сыграть свою последнюю (и такую запоминающуюся) роль.

Я, разумеется, очень дорожил этими посещениями выдающегося писателя, режиссера и актера, который тогда, переступив порог зрелости, стремился вспомнить мечты и переживания молодости. Это знакомство имело для меня тем большую ценность, что я был хорошо знаком с творчеством Василия Шукшина, которое производит огромное впечатление на всякого, кто к нему прикоснулся. Кроме того, мне была близка гражданская позиция Василия Макаровича, искренняя, смелая, опирающаяся на глубокое понимание нашего народа, на беззаветную (но не слепую) любовь к нему.

К несчастью, наше знакомство оборвала безвременная смерть Василия Макаровича, — он ушел от нас в возрасте 45 лет, — с которой мне и сегодня трудно смириться.

Над моей комнатой появилась мемориальная табличка, сообщавшая, что в ней проживал Василий Макарович Шукшин. Разумеется, никакого особого постановления для этого не потребовалось. Смерть Шукшина стала трагедией для всего народа, и мы, студенты и преподаватели ВГИКа, переживали ее особенно остро. Поскольку считали Василия Макаровича «своим», видели, как он работает, общались с ним, тянулись к нему, стремились разделить его боль за страну, проникнуть в его творческие замыслы.

Смерть оборвала яркую жизнь, которая, особенно после выхода в 1973 г. фильма «Калина красная», стала для многих примером творческого служения и гражданского мужества. Этот последний фильм Шукшина заставил по-новому взглянуть на путь, пройденный Василием Макаровичем. После него стали по-другому читаться его рассказы, по-другому восприниматься его другие фильмы, снятые до «Калины красной». Мало кому удавалось так пронзительно рассказать о судьбе человека, пусть бывшего преступника, с мягко говоря, неправедным прошлым, но сохранившим искренность, достоинство, умение жертвовать собой. Эта история, рассказанная Василием Шукшиным, который был не только режиссером, но и сценаристом «Калины красной», без всякого преувеличения потрясла всю Россию.
Нужно сказать, что склонность Егора Прокудина, главного героя «Калины Красной», блестяще сыгранного Василием Шукшиным, к решительным действиям, толкнула меня на поступок, который сегодня мне кажется невероятным и фантастическим. Но тогда, в той ситуации, когда боль от утраты была еще свежа, он, по всей видимости, был, если не оправданным, то вполне объяснимым.

31 декабря 1974 года мы небольшой компанией пришли на Новодевичье кладбище к могиле Василия Макаровича (он умер 2 октября). Тогда еще не было памятника, а на могиле еще лежали венки, прикрытые сверху пленкой. С фотографии, снятой незадолго до смерти, пристально смотрел сам Василий Макарович, обхвативший подбородок рукой. Общий разговор, в котором я почти не участвовал, вертелся вокруг того, как недостает теперь Шукшина. И я, глядя на портрет, понял, как мне не хватает общения с этим замечательным человеком, и решил, что наступающий Новый год я встречу вместе с ним.

Но в пять часов нас попросили покинуть кладбище, и я все же поехал к актеру Александру Панкратову-Черному и кинооператору Андрею Пашкевичу, с которыми мы запланировали после краткой встречи Нового года вместе поехать на праздник в Дом кино.

Но мысль вернуться на могилу Шукшина меня не покидала. И я, воспользовавшись тем, что Александр и Андрей вышли встретить наших общих знакомых, оделся, положил в карман пальто бутылку водки и две рюмки, оставил друзьям записку и выбежал на улицу ловить такси. Шофер, которому я сказал, что мне нужно к Новодевичьему кладбищу, по-видимому, решил, что я живу по соседству. Поэтому, когда мы подъезжали к кладбищу, он спросил: «Ну, а теперь куда?». На это я ответил, что мы уже приехали, поздравил шофера с наступающим Новым годом, до которого оставалось чуть больше часа, и под недоуменным взглядом водителя такси вышел прямо у главных кладбищенских ворот.

Ворота, разумеется, были уже заперты. Как выяснилось позднее, рядом с воротами был звонок, прикрытый металлической шторкой. Но тогда я этого не знал, а потому стал изо всех сил стучать в ворота. Но сколько я не бился, мне никто не открыл. Мимо проезжал троллейбус, немногочисленные пассажиры которого с удивлением смотрели на молодого человека, рвущегося на кладбище в канун Нового года. Я в свою очередь также оглянулся на троллейбус, и увидел, что столбы, на которые крепятся троллейбусные провода, опираются на высокую кладбищенскую стену. А потому мне показалось, что, поднявшись по столбу до края стены, можно перелезть через нее, а затем спуститься вниз уже на другой стороне.

К счастью, мне не удалось осуществить свою затею. Когда взобрался по столбу и уже собирался перелезть на край стены, снизу раздался голос: «Молодой человек, теперь спускайтесь назад». Моя деятельность вызвала вполне обоснованный интерес милицейского патруля. Сотрудники милиции с пониманием отнеслись к моему желанию встретить Новый год с Василием Макаровичем. Мы вместе подошли к воротам, приподняв металлическую шторку, они позвонили в звонок, который я так и не сумел обнаружить, и нас вскоре пустил на территорию кладбища сторож, уже основательно приступивший к встрече праздника.

Сотрудники милиции, проводив меня до шукшинской могилы, тактично ушли, оставив меня наедине с Василием Макаровичем.

Я долго и сбивчиво говорил, обращаясь к его портрету. Мне казалось тогда, что у меня в жизни не было более честного и строго собеседника. Если я говорил о судьбе народа, об угрозе утраты нравственных ориентиров, о пошлости, разрушающей нашу повседневную жизнь и культуру, развивая темы, столь близкие Василию Макаровичу, то мне представлялось, что его портрет сочувственно улыбается. Если я начинал жаловаться и высказывать претензии в адрес коллег, то у меня возникало впечатление, что он смотрит на меня осуждающе.

Ну вот, настала полночь. Я налил себе рюмку и поднял ее, поздравив глядевшего на меня с фотографии Василия Макаровича с Новым годом. И тогда рюмка, стоявшая перед его портретом (ее я наполнил в самом начале), внезапно упала, несмотря на тихую безветренную погоду.

Но мистические события, связанные с этой ночью, не закончились. Незадолго до этого Сергей Бондарчук, только что сыгравший академика Курчатова в фильме «Выбор цели», подарил мне муляжи государственных наград, которые он носил в образе прославленного физика. В то время за высшие достижения в науке, литературы, архитектуре и искусстве вручалась Ленинская премия. И знак, вручавшийся при ее присуждении, я взял с собой, чтобы возложить на могилу Василия Шукшина, который, как никто другой, заслуживал самого высокого признания со стороны общества и государства. Уходя, я положил знак Ленинской премии под целлофан, прикрывший венки и цветы.

Через полгода советское правительство постановило наградить Василия Шукшина этой высшей премией Советского Союза.

Можно только гадать, сколько бы еще сумел сделать Василий Шукшин, если бы судьба отпустила ему больше времени. Какое бы влияние на советское общество оказал бы его новый фильм «Я пришел дать вам волю», если бы он успел закончить над ним работу. Но он сумел сделать главное. Он с болью, тревогой и сочувствием рассказал нам о нашем народе, создал моральные ориентиры, которые так необходимы нам сегодня, когда мы рискуем вновь сбиться с пути.