Ведущий рубрики

Владимир Новиков

Советский и российский актер и литератор, народный артист России, лауреат Государственной премии, премии Ленинского комсомола, национальной литературной премии «Золотое Перо Руси».

Не так давно исполнилось 60 лет со дня премьеры фильма «Дело было в Пенькове», который я считаю одним из самых важных фильмов в истории нашей страны. Режиссер Станислав Ростоцкий, которому к моменту завершения работы над фильмом едва исполнилось 35 лет, открыл нам деревню. Деревню, в которой, как оказалось живут люди, мечтающие не столько об увеличении посевных площадей и перевыполнении плана, сколько о любви и счастье. Безусловно, это открытие оказалось возможным во многом благодаря другому открытию, которое сумел сделать в этом фильме Станислав Ростоцкий. Он сумел увидеть в Вячеславе Тихонове, который к тому времени уже завоевал известность, сыграв в «Молодой гвардии» Сергея Герасимова и в нескольких фильмах на военную тематику, тонкого лирического героя, способного создать противоречивый и одновременно необычайно цельный образ.

Фото: Радио «ВЕРА»/radiovera.ru

После у Станислава Ростоцкого будут еще фильмы, которые принесут ему благодарность зрителей, высокие оценки критики, международное признание и государственные награды, – «Герой нашего времени», «Доживем до понедельника», «А зори здесь тихие», «Белый Бим, черное ухо». Но, на мой взгляд, по своему общественному значению «Дело было в Пенькове», впервые без прикрас показавший русскую деревню, остается все-таки самым важным. Сравниться с ним может только «Доживем до понедельника», впервые честно рассказавший о школе.

Во время моей учебы во ВГИКе мне посчастливилось близко познакомиться с этим великим режиссером, которого я считаю одним из главных философов отечественного кинематографа (что, нужно заметить, легко объясняется тем, что до ухода на фронт Станислав Иосифович учился в легендарном ИФЛИ на философском факультете). Дело в том, что моим однокурсником был Андрей Ростоцкий (он также учился в мастерской Сергея Бондарчука), который позднее завоевал известность не только как выдающийся актер, но и как бесстрашный постановщик и исполнитель трюков. Достаточно сказать, что еще на первом курсе ВГИКа он исполнил в фильме Сергея Федоровича трюк (гибель солдата под танком), который до сих пор никто не смог повторить.

Андрей Ростоцкий был младше нас, своих однокурсников. Он поступил во ВГИК вольнослушателем еще в десятом классе и сразу после окончания школы стал студентом.

В те годы встретить человека, поступившего во ВГИК прямо со школьной скамьи, было чрезвычайно трудно.

Однако Андрей был настолько образован, смел, уверен в себе, что эта разница в возрасте совершенно не чувствовалась.

Больше всего привлекало в Ростоцких – как в Андрее, так и в Станиславе Иосифовиче, ощущение подлинной внутренней свободы, душевной и интеллектуальной, столь редкое, к сожалению, в нашем обществе. Эта внутренняя свобода неотделима от ответственного, вдумчивого отношения к жизни, от чувства собственного достоинства и уважительного отношения к чужому мнению. Мы же зачастую подменяем ее снисходительным отношением к окружающим, путая свободу с внутренней расхлябанностью, навязывая свою точку зрения как единственно возможную истину. Мне кажется, что подобные черты нашего национального характера во многом предопределили беды, которые обрушились на нашу страну в 1990-е. В период «перестройки» я сам стал свидетелем того, как какая-то телевизионная ведущая свысока и несколько небрежно разговаривала со Станиславом Иосифовичем. Она явно не понимала истинных масштабов личного того, с кем она общается в телевизионном эфире, но считала, что только так и должен разговаривать «истинно свободный человек» с деятелем советской культуры, который в ее понимании, должен был обязательно прислуживать власти.

Но ни у меня, ни у всех известных мне людей, которые знали Станислава Ростоцкого, его душевная искренность и интеллектуальная честность не вызывали сомнения. Будучи студентом, я беседовал со Станиславом Иосифовичем практически каждый день, поскольку Андрей часто приглашал меня и двух-трех товарищей по институту к ним домой обедать (Ростоцкие жили недалеко от ВГИКа).

Разговоры, которые велись у Ростоцких за обеденным столом, запомнились мне на всю жизнь, – и глубокие замечания Станислава Иосифовича, стремившегося привить нам любовь к искусству и научить нас самостоятельно думать, и остроумные реплики Андрея, заставлявшие взглянуть на привычные явления действительности с неожиданной стороны.

Тесная связь с этой замечательной семьей сохранилась у меня и после окончания ВГИКа. Она не прерывалась вплоть до самой смерти сперва Станислава Иосифовича, а затем Андрея, которые ушли буквально друг за другом: в 2001 году – отец, а годом позже – сын.

Причем, как мне кажется, Станислав Иосифович предчувствовал трагическую гибель Андрея, которого погубило собственное бесстрашие, он погиб, сорвавшись со скалы, когда выбирал место для съемок своего фильма «Моя граница». Станислав Иосифович в последние годы постоянно волновался за Андрея и очень боялся пережить сына.

Но вспоминая об этой замечательной семье (в нее входила также и выдающаяся актриса Нина Меньшикова, мама Андрея и супруга Станислава Иосифовича, с которым они прожили в браке почти полвека), не могу не упомянуть о позорном событии в истории нашего кинематографа. Я имею ввиду состоявшийся в мае 1986 года V съезд союза кинематографистов, когда группа в общем-то небесталанных людей, среди которых были такие способные режиссеры, как Элем Климов и Сергей Соловьев, под предлогом борьбы за «новое кино» попыталась растоптать и унизить живых классиков советского кинематографа – Сергея Бондарчука, Станислава Ростоцкого, Льва Кулиджанова. Я всегда с благодарностью вспоминаю выступление Никиты Михалкова, напомнившего заговорщикам, на кого они поднимают руку, не побоявшегося открыто сравнить художественный дар великих режиссеров, ставших объектом травли, и тех, кто организовал этот гнусный спектакль.

Как известно, те, кто травил Бондарчука, Ростоцкого и Кулиджанова, сами никакого «нового кино» так и не создали. Более того, они сумели до такой степени развалить все, что было создано до них, что отечественную киноиндустрию пришлось воссоздавать практически заново. Однако до сих пор, несмотря на то, что с V съезда кинематографистов прошло более трех десятилетий, меня не перестает поражать глупая самоуверенность тех, кто под влиянием мелочных расчетов, пустых иллюзий и неудовлетворенного самолюбия пытался погасить звезды, которые и сегодня продолжают освещать наш путь.